Анна Григорьевна выиграла сто тысяч рублей. На другой день она покатила с Ксюшей в Москву утренней электричкой. Деньги лежали в белом конверте во внутреннем кармане сумки.
Всё казалось праздничным: и снег, и электрический свет фонарей, то желтый, а то белый, мятный. Темные деревья, черные тени, лица пассажиров, сонные и тихие. Ксюша в Москву не выбиралась давно, лет, пожалуй, двадцать, и удивлялась переменам в устройстве электропоездов, с любопытством слушала жалостливые рассказы попрошаек. Анна Григорьевна каждому подавала по десять рублей.
Ходили по вагонам певцы и музыканты, и от одной старой военной песни Ксюша так растрогалась, что подала исполнителю пятидесятирублевую бумажку, не жалко. И все было радостно, свежо, и пахло дорогой.
В Москве спустились в метро, прошли турникеты.
- Вот так да, - говорила Ксюша, - как строго.
Анна Григорьевна улыбалась. Сумку она держала крепко, берегла в толпе.
Вышли на Охотном ряду.
- А как эта станция раньше называлась? – спросила Ксюша.
- Да я уже и не помню. Как-то называлась.
- Ах, как все забывается, а еще говорят, что можно вспомнить прошлую свою жизнь, эту бы в памяти удержать.
Красная Площадь. Мавзолей. Луковки-маковки старинного храма. Брусчатка. И вот же он – ГУМ. Государственный универсальный. Лучший магазин в мире.
Звучит советская музыка, продают мороженое в вафельных стаканчиках, народу не так чтобы много, все больше туристы, фотографируются.
Посмотрели витрины, вошли в отдел.
- Я бы хотела выбрать пальто, - строго сообщила Анна Григорьевна молоденькой продавщице. – Желательно длинное и прямое. Без причуд. Согласно возрасту.
- У нас, женщин, возраста нет.
Продавщица несла то одно пальто, то другое, то с меховым воротником, а то без. Анна Григорьевна надевала очки, смотрела состав, смотрела цену. Настало чудесное время скидок, и кое-что оказалось ей по карману, вполне. И Анна Григорьевна чувствовала себя уверенно, и ей нравилось примерять, выхаживать перед Ксюшей и продавщицей. Ксюша смотрела восторженно.
Анна Григорьевна никак не могла решиться на выбор. То ей казалось, что пальто великовато в плечах, то цвет виделся неподходящим. Мерить, смотреть на себя в большом зеркале, трогать дорогущую ткань, касаться шелкового, воздушного меха, - это было чудесно.
Они не утомлялись. Они, как будто уехали в отпуск, далеко от забот и рутины.
Пообедали в гумовской столовой, Анна Григорьевна угощала. Выпили кофе. Взяли в буфете по бокалу белого вина. Поглазели на посетителей, умиляясь маленьким деткам. Отдохнули и вновь отправились разглядывать витрины, примерять, беседовать с продавцами о качестве и традициях.
Анна Григорьевна так ничего и не купила, не решилась. Но и по этому поводу сожалений не возникло. Возвращались удовлетворенные.
От станции Анна Григорьевна проводила Ксюшу до ее дома.
Ксюша привстала на цыпочки и поцеловала подругу в холодную щеку.
Анна Григорьевна улыбалась.
Она вернулась домой, поставила чайник, подумала, что, конечно, покупать пальто за такие деньги – безумие. Куда в нем идти? За хлебом?
Отложу Игорьку на свадьбу, - так она решила.
Легла спать и уснула, совершенно довольная прожитым днем.